Переведя несколько рассказов Джорджа Девола о его похождениях, я решил, что будет не лишним перевести всю книгу целиком. Тем более, читателю наверняка интересно, откуда взялся такой мошенник, как он рос, и как развивался. Поэтому я начал переводить с самого начала. Так что не удивляйтесь, сейчас будет предисловие. Ну а что, в литературе известны случаи, когда предисловие пишется не в начале книги. Пусть так будет и у нас. Для большего понимания атмосферы, к авторскому тексту я добавил комментарии и пояснения, которые выделены курсивом.
ПРЕДИСЛОВИЕ.
Автор этой книги описал истории, которые всплывали в его памяти, и не предпринимал никаких усилий по их структурированию. Все они не вымышлены; многие из действующих героев сейчас живы, и они могут и будут свидетельствовать о том, что эти истории основаны на реальных фактах.
Он принадлежит к знатной семье Девол из Мариетты. Его дед, Джонатан Девол, был офицером времен Войны за Независимость и являлся одним из пионеров штата Огайо. Он был одним из пассажиров судна «Mayflower», который сам сконструировал как раз для первой волны эмигрантов в Огайо. Он построил дом на Марсовом Поле в 1788 году, а в декабре того же года к нему присоединились жена и шестеро детей. Он был одним из членов комитета по исследованию страны в поисках подходящих мест для сельскохозяйственных и фермерских поселений. В 1791 году он со своей семьей переехал в Бельпре. Ему удалось расчистить участок земли и построить бревенчатый домик недалеко от дома капитана Уильяма Дорса. Новость о Резне в Биг Боттом* застала его во время посещения суда в Мариетте, и он поспешил домой. Миссис Девол, услышав, что индейцы вышли на тропу войны, велела детям ложиться спать в одежде, и быть готовыми бежать при первой же опасности. Так же он прославился тем, что построил плавучую мельницу. В 1792 году он сконструировал двенадцативесельную баржу грузоподъемностью двадцать пять тонн для капитана Патнэма.
Отцом автора был Баркер Девол, который умер в Кэрроллтоне, штат Кентукки, 8 марта 1871 года в возрасте 85 лет. Он был кораблестроителем и работал со своим отцом в Мариетте. У него остались вдова и шестеро детей, все живы, кроме одного, самым младшим из которых является Джордж Х. Девол.
Автор.
*Резня в Биг Боттом (Big Bottom massacre) – в 1791 году войны из племен Делаваров и Гуронов (коренных жителей Америки) напали на поселение Биг Боттом, в ходе чего убили 11 мужчин, одну женщину и двоих детей. Нападение было спровоцировано тем, что европейские офицеры Войны за Независимость незаконно (даже по законам только что сформировавшегося Американского государства) заняли земли индейцев, выгнав последних. 2 января 1791 года, день в который произошла Резня в Биг Боттом, это трагический день в истории штата Огайо. Менее трагическое событие, положившее начало всяческим «резням» между Делаварами и новыми жителями Огайо, произошло в 1782 году в Гнаденхаттене. Там переселенцы вырезали и оскальпировали 96 индейцев (28 мужчин, 29 женщин и 39 детей), принявших, стоит отметить, христианство, просто за то, что, как говорил герой Мэла Гибсона в художественном фильме «Мэверик», «они поселились на нашей земле до того, как мы сюда пришли». Это несмотря на то, что в 1778 году вождь Делаваров по имени Белые Глаза подписал с колонизаторами договор о ненападении, который почему-то не был ратифицирован Конгрессом. Не прошло и двухсот тридцати восьми лет, как в 2019 году на месте резни установили мемориал и поставили христианский крест, а один из потомков убиенных заявил, что это место является не только местом траура, но и местом почитания добрых христиан, погибших во имя американской независимости.
Детство.
I'll serve his youth, for youth must have his course,
For being restrained it makes him ten times worse;
His pride, his riot, all that may be named,
Time may recall, and all his madness tamed.*
Мой дорогой читатель! Впервые я увидел свет в маленьком городке под названием Мариетта, в устье реки Маскингам в штате Огайо, в первый день августа 1829 года. Я был младшим из шести детей и был всеобщим любимцем. Мой отец был корабельным плотником, и в начале нынешнего века работал на судостроении. У меня были все возможности получить хорошее начальное образование, поскольку в то время на Западе было много хороших школ. Но я очень мало тяготел к книгам, и еще меньше – к самому процессу обучения. Когда мои родители думали, что я в школе, я «пинал балду» с другими мальчишками: мы бегали к реке, играли в мяч, в "шинни"**, и дрались почти каждый день. Не было ни дня, чтобы я не возвратился домой без следов драки на лице, ведь это невинное развлечение я любил гораздо больше, чем школу. До десятилетнего возраста я всегда носил в карманах камни, которыми бросался в школьных учителей, когда те пытались меня поймать чтобы выпороть. Отец большую часть времени проводил на работе, и моя мать (благослови господь ее бесценную старческую душу) не могла со мной справиться. Она часто звала проходивших мимо людей помочь ей наказать меня. Теперь-то я осознаю, что вполне заслужил все те наказания, которые когда-либо получил, и даже больше. Когда в нашем доме собирались компании, а мама была занята приготовлением еды, я брал лук и стрелы и стрелял по чашкам на столе, а потом убегал. Наверное, я был худшим мальчиком своего возраста к западу от Аллеганских гор, рожденным в примерной христианской семье. Я часто слышал, как старые добрые прихожане говорили: «Этого мальчика повесят, если он доживет до двадцати лет». Но все они обманулись в своих прогнозах, ибо я до сих пор «в седле», хотя в моей жизни и было несколько довольно тревожных моментов, в чем вы убедитесь, прочитав эту книгу.
*Эпиграф взят из пьесы 1604 года «Лондонский блудный сын», приписываемой Шекспиру, но ученые опровергают это версию. Русского варианта данной пьесы не нашел, посему предлагаю свой вариант поэтического перевода:
У юности свой путь, я буду юности его служить,
Ведь если сдерживать его, во сто крат хуже может быть.
Гордыня ли, бунтарство – что не назови,
Всё время обуздает, пройдут безумства дни.
**Шинни (Shinny) – игра, одна из прародителей хоккея с мячом. Завезена в Америку из Шотландии. Была популярна не только среди переселенцев, но и среди коренного населения. По сути это дворовой хоккей: самодельные клюшки или палки, ворота зачастую обозначались лишь камнями или деревьями, вратаря не было, количество участников могло быть любое. Играли на замерзших озерах или даже просто на грязи, а вместо шайбы использовали брусок дерева, кусок грязи или даже замерзший конский навоз. Шайбу нужно было обязательно катать – бросать и поднимать ее над землей запрещалось. Клюшками, помимо прочего, можно было драться с соперником. В Британском Королевстве данная игра трансформировалась в хоккей на траве, в Северной Америке канадцы на основе нее придумали известный всем хоккей. Драки в современном хоккее - обязательный элемент Шинни, они не только не запрещались, но и были обязательными. Оказывается, я тоже в детстве играл в шинни, только не знал, что это так называется.
Уход из дома.
В 1839 году, находясь возле реки, я увидел стоявший у пристани пароход «Wacousta». Первый кок сказал, что я могу работать юнгой за 4 доллара в месяц. Я подумал, что это прекрасная возможность, поэтому, когда лодка отчалила, я был на борту, ничего не сказав ни родителям, ни кому-либо еще. Моей первой обязанностью было чистить ножи. Я знал, что на кораблях не терпят бездельников, поэтому я начал трудиться как маленький кавалерист, и тем самым заслужил благосклонность команды. С наступлением ночи мне выдали матрац и разрешили поспать на полу матросской каюты, чему я был очень рад, так как сильно устал.
Часа в четыре утра ко мне подошел второй кок, довольно болезненно пнул меня ногой в бок, и крикнул: «Вставай и убирай свой матрац». Я поднялся и сложил свое спальное место, а потом подошел к этому коку и сказал: «Послушайте! Не смейте больше так пинать меня, мне же больно». Он размахнулся и влепил мне такую пощечину, от которой у меня зазвенело в ушах; я ударил в ответ. Для десяти лет я был довольно крупным, но в тот раз я не на того напал. Он еще раз зарядил мне прямо в нос, отчего я чуть было не упал, но я выдержал удар и выстоял. Чисто по привычке у меня в кармане оказался кусок каменного угля, который я ранее забрал из ведра. Этот кусок я запустил противнику прямо в голову, попав в район виска, отчего тот упал на колени. К этому моменту на шум стали просыпаться остальные матросы; лоцман и первый кок в итоге нас разняли. Я рассказал боссу свою версию событий, и он встал на мою сторону. Первый кок поручился за меня перед офицерами и сказал, что я лучший юнга, который у него когда-либо был. Поэтому в Цинциннати второго стюарда списали на берег и уволили, и вы даже представить себе не можете, как я был этому рад. На борту «Wacousta» я освоил массу навыков и стал, на мой взгляд, неплохим матросом. Откуда я это знаю? Я был там!
Следующая моя работа была на лодке «Walnut Hills» за 7 долларов в месяц. При ясной погоде рев ее гудка был слышан за двадцать миль. В мои обязанности входило вставать рано утром и заниматься чисткой обуви.
Списать за драку.
Я уволился с «Walnut Hills» через три месяца и решил отправиться в Нэшвилл на «Cicero» с капитаном Паттерсоном. При первом же рейсе вверх по реке Камберленд лодка была полна пассажиров, я подрался с кладовщиком, и капитан сказал, что я должен сойти на берег. Меня препроводили в кабинет корабельного клерка, где тот выплатил мне мое жалование на крупную сумму в один доллар пятьдесят центов. Мне было велено забрать свой багаж; но так как две синие хлопчатобумажные рубашки и то, что было надето на мне, являлось всем, что у меня было, это не заняло много времени. Мой дорожный чемодан тогда представлял собой кусок коричневой бумаги, скрепляемый булавкой. Высадить меня решили в месте, где берег был около ста футов высотой и был таким крутым, что по нему не вскарабкался бы даже козел. Матросы только начали перекидывать доску, и тут кок крикнул капитану, «что он не может обойтись без этого мальчика», и попросил его оставить меня до Нэшвилла. Мне разрешили остаться на борту, и я проработал там еще один год. За это время я научился играть в «Seven Up»* и мухлевать с картами, чтобы всегда быть в выигрыше, и именно тогда я понял, что это будет моим занятием на всю оставшуюся жизнь. Покинув «Cicero», я отправился с капитаном Мейсоном на пароход «Tiago». Билл Кэмпбелл, впоследствии первый капитан «Robert E. Lee», был юнгой на том же судне. Сейчас он капитан «Vicksburg Packet Line». А пока я был на «Tiago», разразилась мексиканская война.
*Seven Up – американская разновидность английской карточной игры All Fours. В основе игры лежит набор взяток, которые оцениваются в соответствующее количество очков. Английский вариант предполагал набор очков от 7 до 15. В американской версии 7 очков – максимальная сумма, отсюда и название. К ныне одноименному напитку данная игра никакого отношения не имеет.
Jinn Touransky
Евгений Туранский
Перевод с американского 2022